Неизвестные страницы истории 7,62-мм пулемёта Горюнова (СГ-43)
О создании станкового пулемёта СГ-43 в интернете доступно не очень много подробной и достоверной информации, зато имеется некоторое количество широко растиражированных мифов. И если история появления в 1943 году на вооружении нового станкового пулемёта будет, как надеется автор, более подробно раскрыта в цикле статей «Пулемётная драма Красной армии», то с некоторыми мифами разобраться хотелось бы отдельно.
При разговоре о дате рождения СГ обычно принято ссылаться на воспоминания В. А. Дегтярёва. Приведём цитату из его книги «Моя жизнь».
«Чрезвычайно ценный вклад в вооружение советских войск внёс безвременно умерший высокоодарённый конструктор Горюнов. С нами он проработал лет пятнадцать. Слыл изумительным мастером, но никогда не проявлял себя как изобретатель или конструктор. И вдруг летом 1942 года чуть свет Горюнов является ко мне с большим свёртком.
— Василий Алексеевич, посмотрите на модель моего пулемёта. Много раз собирался к вам, да всё как-то стеснялся.
Я осмотрел модель Горюнова и, признаюсь, не поверил своим глазам. Модель была задумана с учётом новейших достижений оружейной автоматики.
— Когда же ты это сделал, Максимыч? — спрашиваю.
— Задумал давно, а модель собрал в последнее время, когда услышал, что перед нами поставлена задача создать новый станковый пулемёт.
Модель, сделанная из дерева, жести и картона, была выполнена смело и оригинально.
Я пригласил Горюнова в конструкторское бюро, предложив ему подобрать пару надёжных помощников. В тот же день он привёл своего племянника Михаила Горюнова и слесаря Воронкова».
К сожалению надо признать, что этот фрагмент скорее запутывает исследователей, чем даёт информацию о довольно длинном процессе создания будущего СГ.
В частности, в одном из архивных дел имеется весьма примечательный «Протокол совещания технической комиссии по рассмотрению проектов станкового пулемёта калибра 7,62 мм, разработанных конструкторами завода № 2. от 15.V.42 г.». Латинской буквой V, как известно, традиционно принято отмечать месяц май, относящийся к весне, а не к лету. Впрочем, это наименьший из вопросов, появляющихся при изучении данного документа. Гораздо большее внимание в нём привлекает следующее:
«Проект конструктора Горюнова.
Проект представляет собой усложнённую конструкцию ручного пулемёта того же автора, с приспособлением питания по типу пулемёта Юрченко.
Проект не заслуживает внимания».
Подписан протокол главным инженером КБ-2 Бугровым, но со специальным примечанием, что «все проекты просмотрены и выводы сделаны совместно с Героем Социалистического Труда В. А. Дегтярёвым».
Из данного фрагмента вполне отчётливо следует, что первая реакция руководства КБ-2 на представленный Горюновым проект была, мягко говоря, далека от благожелательной поддержки. Во-вторых, руководству КБ-2 было прекрасно известно, что этот проект появился не «вдруг», а представляет собой переработку другого изделия — ручного пулемёта. Пулемёта, уже несколько лет проходившего в служебной переписке как ГВГ — Горюнов, Воронков, Горюнов.
Прежде чем продолжить, следует обратить внимание читателей на один важный административно-бюрократический момент. В. А. Дегтярёв являлся руководителем КБ-2. Однако на самом заводе № 2 им. Киркижа имелся также свой Отдел главного конструктора… где также проектировались и создавались пулемёты по вполне официальному заданию ГАУ КА. Глядя на сроки выполнения связанных с ними работ, а также представляя некоторые советские производственно-бытовые реалии, можно предположить, что именно эти проекты имели для цеха опытных работ того же завода весьма высокий приоритет.
Судя по имеющимся документам именно главный инженер завода Г. И. Маркелов и главный конструктор завода А. Ф. Попов весьма плотно «опекали» группу создателей ГВГ. При этом «заметили» мастера из Бюро новых конструкций и стандартизации (БНКиС) не «летом 42-го», а значительно раньше, ещё до начала войны, в феврале 1940 года, переманив его на должность конструктора-изобретателя в тот самый заводской ОГК.
Именно там Пётр Горюнов вместе со своим племянником Михаилом Горюновым и мастером Василием Воронковым начали работать над созданием своего ручного пулемёта. Первые испытания пулемёт проходил ещё в 1941 году, а в первом квартале 42-го проводилась его доработка по итогам замечаний и выводов испытателей. О том, насколько важным считался данный проект, можно судить хотя бы по тому факту, что в мае 1942-го о ходе работ над ГВГ Наркому вооружения Устинову и руководителю ГАУ КА Яковлеву был направлен запрос… из секретариата заместителя председателя СНК Л. П. Берии. Перед кем отчитывался сам Лаврентий Павлович, думаю, пояснять не требуется…
Заметим, что шла эта переписка на фоне утверждения эскизного проекта… 7,62-мм ручного пулемёта конструкции В. А. Дегтярева, который в ГАУ КА утвердили в апреле 42-го с длинным списком замечаний и пожеланий.
Что же касается станкового пулемёта, то уже в сентябре 1942 года на НИПСВО КА среди прочих образцов испытывался также… станковый пулемёт ГВГ. Более подробно ход этих и последующих ноябрьских испытаний уже описан в третьей публикации цикла «Пулемётная драма Красной Армии» («КАЛАШНИКОВ» № 4/2017), здесь же можно кратко заметить, что уже на этом этапе переквалифицировавшийся в «станкача» ГВГ превзошёл «дегтярёвский» ДС-42. Но, как несложно догадаться, чтобы попасть на испытания уже в сентябре, пулемёт должен был быть сделан ещё раньше. И действительно, в переписке ГАУ КА с заводами НКВ есть и акт сдаточных испытаний… станкового пулемёта СП-ГВГ, проведённых в августе 1942 года.
Глядя на эти даты и сопоставляя их со сроками, в которые были вынуждены укладываться некоторые другие конструкторы, логично предположить, что негативный отзыв из КБ-2 на ход работ над станковой версией ГВГ повлиял примерно… никак. Это было несложно даже с формальной точки зрения — к этому времени ручник ГВГ, как имевший ленточное питание, уже проходил в документах как «универсальный», ну а попробовать универсальный пулемёт на станке выглядит более чем естественным шагом. Проблем с заказчиком — ГАУ КА — тоже не предвиделось. Во-первых, новый станковый пулемёт был нужен даже больше ручного, во-вторых, на новый «ручной» конкурс пришло немало перспективных проектов, среди которых имелся и вариант… Горюнова-Маркова-Горюнова (в одном из документов также есть вариант Горюнов-Кустов-Марков). Почему для этого проекта пришлось собирать новый «триумвират», сказать сложно. Возможно, Василий Воронков, в 1942 году повышенный до конструктора, уже счёл, что готов уйти в «свободное плавание» — в 1944 году на НИПСВО КА проходил испытание ручной пулемёт его разработки.
«Продвижение» СП-ГВГ шло весьма быстрыми темпами — уже в феврале 1943 года завод отчитался о заводских испытаниях первой серии в 50 штук. 3 марта появился приказ Наркома обороны о награждении трёх изобретателей — пока что денежной премией по 5000 рублей. В марте же завод отправил СП-ГВГ из первой серии на полигонные испытания. Интересно, что документ об этом подписали уже новые главный инженер — Науменко и главный конструктор завода — Долгущев.
Затем первые серийные СП-ГВГ был направлены для войсковых испытаний — вопреки ещё одной легенде, сравнивались они на этом этапе вовсе не с ДС-42, а с уже имевшимся в войсках «максимом». Испытания прошли в апреле-июне 1943 года, причём не только в тылу. Так, в одном из отчётов упоминалось, что «испытания проводились в тыловом районе и на переднем крае 1160 СП 352 СД». Подчеркнём, что на этом этапе во всех документах новый пулемёт по-прежнему именуется СП-ГВГ или просто «станковый ГВГ». На каком этапе и почему именно из трёх конструкторов у пулемёта остался лишь один — вопрос отдельный. Вряд ли две «лишние» буквы сильно удлиняли название — в конце концов, на вооружении ВВС КА имелся истребитель ЛаГГ (Лавочкин, Гудков, Горбунов). Увы, даже обращение автора к историкам из Коврова не прояснило вопрос. Имеющаяся городская легенда, что таким образом было решено «почтить память» Пётра Максимовича вряд ли имеет отношение к действительности — он скончался 23 декабря 1943 года и судя по фразе «вернувшись из Москвы, где отлаживал свои пулемёты перед отправкой на фронт», сомнительно, что это было настолько уж очевидно в мае-июне, когда принималось решение о принятии пулемёта на вооружение.
Что касается «модернизированного ДС», ставшего уже ДС-43 — он провалил испытания не только по живучести деталей по сравнению с СП-ГВГ, но и по безотказности, причём к ранее имевшимся задержкам «неполный откат, неподача ленты недокрытие канала ствола затвором — всего 15 видов задержек» — добавились ещё и случаи разрыва патрона в ствольной коробке. Не удивительно, что по итогам майских испытаний комиссия НКО однозначно предпочла «дегтяревскому» образцу ГВГ. Под рапортом на имя Л. П. Берии стояли подписи командующего артиллерией Красной Армии маршала Воронова и начальника ГАУ КА генерал-полковника Яковлева.
И это вплотную подводит нас ко второй легенде, связанной с принятием на вооружение пулемёта ГВГ.
«Испытания, проведённые в первых числах мая 1943 года, подтвердили правоту тех, кто стоял за станковый пулемёт П. М. Горюнова. Выводы комиссии не соответствовали мнению Сталина. Ознакомившись с актом об испытаниях, он созвал совещание руководителей наркоматов обороны и вооружения, куда пригласили и В. А. Дегтярёва. После того как огласили соответствующие документы, Сталин спросил Василия Алексеевича:
— А что думаете по этому поводу вы, товарищ Дегтярёв? Какой пулемёт считаете нужным принять на вооружение — ваш или конструктора Горюнова?
Со свойственной прямотой и сознанием долга Василий Алексеевич ответил:
— Пулемёт Горюнова лучше, товарищ Сталин. И промышленность его освоит быстрее». (В. Н. Новиков «Накануне и в дни испытаний».)
Конечно, полностью подтвердить или, наоборот, опровергнуть эту легенду могла бы лишь стенограмма упоминаемого совещания. Поэтому стоит ограничиться рассмотрением вопроса — а мог Василий Алексеевич дать иной ответ и оказал бы он решающее влияние на решение И. В. Сталина?
Как видно из изложенного выше, в поддержку ГВГ уже высказались люди, по своему положению куда более весомые, чем хоть заслуженный, но всё же конструктор одного из КБ. Причём в случае необходимости Воронов и Яковлев могли без особого труда подключить ещё и ГАБТУ, откуда уже давно слали письма в стиле «ну когда же вы дадите нам новый пулемёт вместо ДТ».
Конечно, В. А. Дегтярёв вполне мог оставаться для Сталина «в авторитете» по пулемётным делам. Но руководство ГАУ КА озаботилось козырем в рукаве в виде заключения другого, также весьма значимого в связанных со стрелковым оружием вопросах, человека. Материалы по испытаниям ГВГ и ДС были высланы генерал-майору А. А. Благонравову. В ответном письме он вполне чётко указал, что: «ГВГ расцениваю, как более простую систему и обладающую более правильно подобранными условиями работы автоматики, а, следовательно, обещающую и большую надёжность и живучесть при валовом изготовлении».
Стоит учесть и тот факт, что в случае со станковым пулемётом Дегтярёв уже один раз «проштрафился» — принятый накануне войны ДС-39 оказался сырым и в итоге был снят с вооружения. Между тем, в его производство были вложены силы и средства. Учитывая трудности с освоением новой техники, а также особенности советского военного производства, ждать от первых серийных пулемётов сверхнадёжности не приходилось. Если же эти проблемы оказались усугублены ещё и конструктивными недостатками… возможно, за это пришлось бы кому-то и ответить — и сомнительно, что этим «кто-то» стал бы Л. П. Берия или высказывавшиеся в пользу ГВГ генералы.
Но даже в том случае, если В.А.Дегтярев решил бы рискнуть, будучи уверен в перспективности своего варианта пулемёта — совершенно не факт, что в этот раз его мнение было бы принято во внимание. По крайней мере, изучение имеющихся документов не даёт автору статьи оснований предполагать, что в ходе войны И. В. Сталин принимал решения подобного уровня вопреки уже выработанному его подчинёнными варианту. В куда более спорной ситуации по поводу ППС и ППШ-2, где в противоречие вступили мнения ГАУ (Яковлева) и НКВ (Устинова), последовало «компромиссное» решение об оправке на войсковые испытания обоих образцов пистолетов-пулемётов. Можно достаточно уверенно сказать, что на том этапе — в мае-июне 1943 года — любой ответ В.А.Дегтярева вряд ли бы изменил что-то в судьбе СП-ГВГ.
