Испытания комплекта боевой экипировки «Ратник».
Недавно на сетевых ресурсах «КАЛАШНИКОВА» мы опубликовали небольшой материал «Куда катится «Ратник»? Реакция целевой аудитории заставила нас найти место для него и на страницах бумажной версии журнала, дополнив комментарием нашего научного редактора, полковника Юрия Пономарёва, более 40 лет профессионально занимавшегося испытаниями стрелкового оружия и средств ближнего боя.
Главный редактор, Михаил Дегтярёв
Куда катится «Ратник»?
Уже много лет любители оружия устало «попинывают» наших оружейников за отсутствие вселенских «инноваций и изобретений» на военном поприще. На этом фоне как-то забылось, что промышленность, в общем-то, всего лишь удовлетворяет нужды заказчика, соответствующие, в свою очередь, уровню его понимания собственных потребностей и профессионализму в целом. Казалось бы, за что тут беспокоиться? Однако, в плане стрелкового оружия, «звоночки» об обратном из МО раздаются уже достаточно давно. И вот, они, подобно нотам, наконец-то сложились во вполне законченное «музыкальное произведение» — статью «Оцифрованный «Ратник» в газете «Красная звезда» — центральном печатном органе Министерства обороны Российской Федерации.
Материал посвящён итогам подконтрольной эксплуатации комплекта боевой экипировки военнослужащего (КБЭВ) «Ратник». Не пытаясь объять необъятное, а именно весь комплект, остановим внимание на интересующей всех любителей стрелкового оружия теме — средства поражения. Что можно понять, и какие выводы можно сделать из этой доступной информации? Кое-что процитируем и вкратце попробуем разобраться.
Фраза «…в целом по системе поражения кучность стрельбы улучшена в 1,5 раза (с 12 до 8 см)…» ставит в тупик. Как можно обобщённо адекватно оценивать характеристики кучности различных видов стрелкового оружия КВЭБ (автоматы, пулемёты, снайперские винтовки), разработанных под конкретные боеприпасы, к тому же для оценки которых зачастую используются разные характеристики рассеивания? Непонятно. Если принять допущение, что фраза относится к автоматам в калибре 5,45×39 мм, вопросы всё равно остаются: откуда появилась цифра 12 см и что она означает? Если заглянуть в технические условия на автомат АК74М (индекс 6П34), можно увидеть, что для выпущенного образца, принятого ОТК и ВП МО, кучность стрельбы одиночными выстрелами (по характеристикам сердцевинного рассеивания СВ и СБ) не могла превышать 10 см, а в реалии — была лучше этой цифры. Так что превозносить 8 см, как великое достижение не совсем корректно.
Следующая цитата «…повышено пробивное действие пуль по стальной плите (10 мм) в 2 раза (с 50 до 100 м)». Опять ничего не понятно: пуль каких калибров и индексов, по плите какой марки? Почему пробивное действие оценивается в метрах, если принятой характеристикой является процентное отношение количества пробитий от числа выстрелов? Если использовать предыдущее допущение, то можно вспомнить, что на вооружении нашей армии давным-давно стоят следующие патроны: индекс 7Н10 (пробивное действие не менее 60% по плите из стали марки Ст.3КП толщиной 16мм, установленной под углом 90º, на дальности 100 метров), индекс 7Н22 (пробивное действие не менее 80% по броневому листу из стали марки 2П толщиной 5 мм, установленной под углом 90º, на дальности 250 метров), индекс 7Н24 (пробивное действие не менее 80% по броневому листу из стали марки 2П толщиной 5 мм, установленной под углом 90º, на дальности 350 метров). Странно.
«…эффективность ведения огня относительно штатного АК74М возрастает у АК-12 и АК-15 в два раза, а у 6П67 в 2,3 раза». Снова «смешались кони, люди»: каким видом огня, из каких положений, на каких дальностях, по каким мишеням, в составе подразделения (наступление, оборона) или одиночным стрелком, квалификация стрелков, при ошибках определения дальности и установки прицела или без них? Большое количество НИР и ОКР, проведённых в СССР, на основе огромного статистического результата, доказало, что повышение эффективности стрельбы в 1,5–2 раза на традиционных схемах невозможно, а сбалансированная автоматика достигает данного показателя только при очень большом темпе стрельбы (от 2600 до 6000 выстр./мин.) с ожидаемым снижением ресурса деталей и ухудшением безотказности работы. Последней ОКР, в которой удалось добиться выполнения данных требования, явилась тема «Абакан», завершившаяся принятием на вооружение автомата АН-94 (индекс 6П33). К сожалению, по каким-то причинам этот образец был забыт руководством МО и полноценно не участвовал в испытаниях по теме «Ратник», хотя это могло бы пролить свет на всю эту эпопею.
«По кучности стрельбы АК74М „Обвес“ превосходит АК-74М почти в 1,3 раза». За счёт какого технического решения АК74М со складов МО без вмешательства в автоматику смог добиться таких результатов? Сомнительно, что изменения эргономического характера и замена ДТК позволяют это сделать без возникновения побочных эффектов (увеличение акустического воздействия на стрелка, демаскировка стрелка (повышенная пламенность, поднятие частиц сухого грунта и т. д.).
«…то есть на выполнение норматива надо времени в 4,4 раза больше». Опять-таки непонятно, что же нужно сделать с АК74М для получения таких результатов и почему, для корректности сравнения, не приведены те же нормативы, но уже для опытных автоматов (особенно интересуют сбалансированные).
Обобщая. Статья оставила странное «послевкусие». Всё больше усиливается впечатление, что с развалом ГРАУ и устоявшейся системы испытаний, уровень знаний специалистов, ответственных за принятие на вооружение новых образцов, неуклонно падает и опускается до сведений из интернета и чьих-то субъективных представлений «о прекрасном». А реляции со страниц «Красной звезды» не что иное, как попытка сохранить хорошую мину при плохой игре. Если не хуже — демонстрация полного непонимания сути происходящих событий и неспособности управлять ими…
Комментарий научного редактора журнала «КАЛАШНИКОВ» Юрия Пономарёва
Не подвергая сомнению актуальность поднятых в нашем материале «Куда катится «Ратник» вопросов, хотелось бы взглянуть на проблему несколько шире и глубже, вспомнив примеры из истории развития отечественного стрелкового оружия. Предполагая скептические замечания о том, что история отечественной оружейки всего лишь частный случай мировой оружейной культуры, заранее соглашусь с этим тезисом. Однако, предложу не забывать, что процедурные вопросы разработки новых образцов боеприпасов, техники, вооружения и предметов снабжения именно советского периода показали свою жизнеспособность и эффективность и воплотились в реальной возможности оснащения РККА и СА как минимум на уровне мировых стандартов.
Впервые термин «боевая экипировка» появился в 80-е годы, когда среди предметов снабжения военнослужащих помимо бронежилетов появились разгрузочные системы, в боевых условиях заменяющие штатные подсумки для автоматных магазинов, гранатные сумки, чехлы МСЛ и в некоторых случаях чехлы фляг. Далее функциональность экипировки только росла, как росло и число предметов её составляющих. Неизменным оставалось только одно — система вооружения, вокруг которой и строилась собственно боевая экипировка военнослужащего (БЭВ). То есть, вооружение (оружие и его приборное оснащение, патроны, гранаты и выстрелы) и обмундирование не считались составными частями БЭВ, так как использовались в повседневной деятельности в мирных условиях без неё. При этом незыблемыми оставались требования безусловной сочетаемости вооружения и БЭВ и порядок принятия на вооружение (снабжение) оружия, боеприпасов и предметов БЭВ — заводские, предварительные, полигонные и войсковые испытания. Постепенно, с развитием средств индивидуальной защиты (обуви, исключающей поражение вторичными осколками и боевых защитных комплектов, заменяющих собственно обмундирование) понятие «обмундирование» также вошло в состав БЭВ. Следующим этапом расширения понятия БЭВ стало включение в её состав вооружения.
А произошло это следующим образом. Первоначально ОКР «Ратник» не должна была затронуть систему вооружения, но при отработке военных стандартов по БЭВ было введено её разделение по родам войск и воинским специальностям. Так вооружение попало в состав БЭВ и, соответственно, в ОКР «Ратник». На первый взгляд всё логично и, вроде бы, сомнений в правильности курса нет. Но, «гладко было на бумаге»…
Дело в том, что ОКР ОБЯЗАНА заканчиваться созданием прототипов, способных удовлетворить хотя бы основным требованиям технических заданий и несоблюдение данного постулата в советское время могло дорого обойтись исполнителям. Так как ОКР по сути является заключительной фазой работ, то без предваряемой научно-исследовательской работы (НИР с целью определения возможности достижения требуемых характеристик) и этапом технического проектирования (определяющим конкретные конструктивно-технологические решения апофеозом которого должна быть защита техпроекта), её результат был заранее прогнозируемым. Та номенклатура составных частей БЭВ, которая имела зарубежные аналоги военного или спортивно/охотничьего/туристического назначения неискушённым военным сообществом РА была принята с воодушевлением. Неплохо дела пошли и со средствами индивидуальной защиты (СИЗ) — сказались опыт производства, оптимизация технологических процессов и некоторые заимствования из зарубежного опыта.
А вот в сфере вооружения произошёл полный и вполне прогнозируемый «облом». Модернизированный АГС-30 не в счёт, это была плановая модернизация, по срокам подоспевшая к «Ратнику». Что же касается остального, то шедевров мировой конструкторской мысли и качества изготовления среди них не оказалось…
Конечно, всё можно свалить на изготовителей, но где были военные приёмки? Где заказывающий департамент? Это же нонсенс — нестреляющий ПКМ, «новая» СВД (норматив из которой с трудом «выбил» единственный в РА полковник), широко разрекламированный и изуродованный до неузнаваемости АК (показанный в 2012 г. АК-12, полную сборку которого просто невозможно осуществить за разумное время).
Причины столь своеобразной современной «картины мира» найти несложно. Например, в советское время разработкой вооружения ведали ГРАУ МО и Государственный комитет по оборонной технике при Совмине СССР, вырабатывавшие общую, безусловно обязательную и приемлемую с точек зрения и заказчика и производителя работ техническую политику. При этом оба органа не только непосредственно участвовали в работах, но и несли контролирующие функции. Подчинённый ГРАУ НИИ-3 отслеживал тенденции развития тактики войск и формулировал тактико-технические задания. Госкомитет в своём подчинении имел ряд центральных НИИ (применительно к стрелковому оружию и патронам — ЦНИИТОЧМАШ, ранее НИИ-61) главной задачей которых было проведение исследований перспективных направлений развития вооружения. Именно на НИИ-61 возлагались задачи исследования новых схем работы автоматики, баллистических решений и конструктивного оформления перспективных патронов (либо в соответствии с выданными ТТЗ, либо — с характеристиками перспективных иностранных образцов). Институт был единственной в СССР организацией, отвечающей за разработку базиса любой системы вооружения — патронов. В случае необходимости Госкомитет не только «подруливал» направление деятельности НИИ- 61, но и привлекал к работам центральные и отраслевые материаловедческие НИИ. Необходимо отметить, что введение в систему вооружения нового типоразмера патрона чрезвычайно дорогостоящее мероприятие и в СССР практиковалось только после появления его на вооружении вероятного противника, и то после широких и всесторонних исследований. Например, исследования малокалиберных патронов (.223 Rem. и 5,6×39) заняли почти 4 года — с 1958 по 1962г.г. после чего было выдано техническое задание на проектирование малокалиберного автоматного патрона. Это решение было принято после неудачи при проводившейся параллельно отработке промежуточного патрона, призванного перевести двухпатронную систему пехотного вооружения (7,62×39 и 7,62×54) на однопатронную. Причём в рамках данной НИР (малокалиберный-малоимпульсный патрон) были проведены не только полигонные, но и войсковые испытания по определению эффективности стрельбы перестволённых АКМ. Помимо этого НИИ-61 провёл поисковые исследования новых схем автоматики, завершившихся созданием двух макетных образцов автоматов: с боковым газоот-
водным двигателем и кольцевым поршнем на стволе и с автоматикой, построенной на движении ствола вперёд. В дальнейшем к работе подключилась пороховая промышленность, КБАЛ им. Кошкина с технологической стороны и практически все оружейные производства имевшие конструкторские мощности.
Как известно, многосторонние полигонно-войсковые испытания закончились принятием на вооружение в 1974 г. калашниковского автоматно-пулемётного комплекса, построенного по классической схеме. Широко испытанная схема сбалансированной автоматики в конструкциях Александрова и Константинова особых преимуществ не выявила. Столь обширная работа потребовала 16 лет и громадного напряжения сил пороховой, патронной и оружейной промышленности, что позволило избежать ошибок и просчётов американских производителей (пуля не удовлетворяет требованиям международного гуманитарного права, неоптимальный шаг нарезов, неудачная схема газового двигателя, неудачная конструкция гильзы). Кроме этого, в дальнейшем её результаты помогли в выборе перспективных схем работы автоматики в рамках ОКР «Абакан». В части автоматной тематики ОКР «Абакан» и «Ратник» по целям и задачам близнецы-братья. А вот по реализации — увы…
Почему исполнители «Ратника» не смогли воспользоваться если не готовыми техническими решениями «Абакана», то хотя бы общими принципами построения образцов способных обеспечить выполнение поставленной задачи остаётся загадкой. Что это было: конструкторский нигилизм, пресловутое сохранение насиженных рабочих мест или что-то ещё?
Не успев завершиться, первый «Ратник» плавно перерос во второй, а последующие этапы распланированы аж до 2025 г., а в целом взаимодействие ДОГОЗ МО РФ с исполнителями от науки и промышленности выглядит жалким подобием тандема ГРАУ — ГКОТ СМ.
Наступление постсоветского времени сопровождалось не только резким сокращением армии, но и расходов на её содержание. Огульное сокращение коснулось в равной степени и офицеров линейных строевых частей, и офицеров-вооруженцев уникальных специальностей. Многие из таких наиболее продвинутых офицеров на этой волне сами покинули «тонущий корабль» армии, после чего был нанесён очередной удар по профессионализму — введён принцип ротации кадров (для борьбы с «коррупцией и застоем»), который обошёлся армии не менее дорого. В одночасье специалисты по стрелковому оружию переквалифицировались, например, в ракетчиков, а офицеры военных представительств оружейных производств стали электронщиками. Ещё одним «гвоздём в крышку» стало очередное сокращение штатов, сопровождавшееся лишением ГРАУ функций заказчика. То есть, в ведении управления остались только далеко не самые важные и наукоёмкие функции — организация учёта, хранения и ремонта вооружения. Функции заказчика принял Департамент Гособоронзаказа не только без штата квалифицированных, но и малоквалифицированных профильных специалистов! А основной инструмент ГРАУ по проверке качества работ и промышленности, и военных представительств — испытательный полигон «Ржевка» был просто списан со счетов вместе со всем персоналом. Хорошо хоть, что в последний период своего существования в качестве заказчика, ГРАУ успело довести до ума целый ряд ОКР в настоящее время являющихся гордостью современной системы вооружения.
Не лучшим образом сложилась ситуация и в ГКОТ, с развалом СССР Совет Министров был упразднён, а вся документация по текущим ОКР ушла в архив. Предприятия-изготовители, сидевшие практически без финансирования при мизерном госзаказе, а то и вовсе без него вынудили акционироваться, то есть фактически перешли в частную собственность и переориентировались исключительно на получение максимальной прибыли. У руля производств встали часто случайные, не обременённые специальными знаниями и должным опытом люди. Оптимизация расходов при этом привела к снижению заработных плат низовых звеньев, оттоку квалифицированной рабочей силы и упрощению технологических процессов, напрямую провоцирующих производство заведомо некондиционной продукции, которая, впрочем, каким-то чудесным образом находила сбыт. Всё это происходило на фоне потери целой когорты выдающихся советских оружейников — И. Я. Стечкина, В. П. Грязева, М. Т. Калашникова и других выдающихся оружейников, способных хотя бы политически повлиять на сложившуюся ситуацию.
Итак, возвращаясь к «Ратнику» сегодня можно твёрдо констатировать факт того, что ОКР в сфере оружейки своей цели на первом этапе не достигла. Ввиду отсутствия реальной конкуренции, в каждой номинации победили все…
При этом ОКР скатилась, по сути, к банальным типовым испытаниям, то есть к введению некоторых конструктивно-технологических изменений без гарантий их целесообразности. А в автоматной номинации дела обстояли и того хуже — оказалось, что из двух конкурентов к боевому использованию непригоден ни один. На этом фоне явно выигрышнее, как с точки зрения результатов, так и затрат выглядит ОКР «Обвес» — заимствованные приклад, цевьё и накладка газовой трубки несомненно расширяют «всепогодность» применения старого, доброго АК. Но это же не панацея, а всего лишь «припарка».
Так, что же — АК навсегда? Наверно, не навсегда, но уж точно надолго. Мировая практика применения индивидуального стрелкового оружия характеризуется уменьшением доли огня стрелковых подразделений на средних дистанциях 400—600м. Штатный патрон 5,56×45 в этих условиях становится излишне мощным с нерационально используемым пороховым зарядом из-за применения сравнительно коротких стволов. Поэтому появление на вооружении «микроимпульсных» патронов лишь дело времени. Уж больно велик соблазн получения лёгкого, компактного образца, кучность стрельбы которого одиночным огнём и очередями практически равноценна. Тем более что это возможно даже при применении классической схемы работы автоматики с боковым газоотводным двигателем.
А при сохранении на вооружении штатного патрона (5,45×39) в дальнейшем неизбежно применение нетрадиционных схем автоматики оружия — лафетной или иной. При этом существуют и промежуточные, сравнительно бюджетные способы заметного улучшения кучности стрельбы из автомата. Например, существует разработка оружейников с берегов Невы, суть которого заключается в простом демпфировании газового поршня штатных АКC74У и СВД.
С точки зрения процедурных вопросов, неплохо бы позаимствовать американский опыт проведения международного конкурса при выборе перспективного пистолета. Когда широкая оружейная общественность возмутилась закрытостью результатов, их освещение стало проходить практически в режиме реального времени. Правда, осмелюсь предположить, что в наших реалиях это совершенно нереально…
Что же касается фактических результатов будущих этапов «Ратника», то их непременно оценят непосредственные эксплуатанты, выросшие уже в открытом информационном пространстве и являющиеся его активными участниками. История с пистолетом ПЯ не должна повториться вновь.
Резюмируя вышеизложенное, я полагаю, что из затяжного штопора отечественную оружейную промышленность может вывести только специализированная программа господдержки с финансовым обеспечением, способным покрыть издержки серьёзных специализированных оружейных НИР. Наверное, только таким образом получится «отделить мух от котлет». А пока, для восполнения потребностей в восторженном оптимизме, можно расслабиться за просмотром телепередач типа «Полигон» и Военная приёмка«. Понимая, конечно, что на самом деле это «В гостях у сказки»…
