Начало Великой Отечественной войны Красная Армия встретила с двумя основными типами оптических прицелов. Производившийся с 30-х прицел ПЕ (прицел Емельянова) дополнял изначально разработанный для установки на снайперскую винтовку СВТ, а затем установленный и на «трёхлинейку» прицел ПУ.
На начало сороковых годов ПЕ и ПУ являлись очень хорошими оптическими прицелами. Однако, по мнению целого ряда пользователей, у этих прицелов имелся один существенный недостаток — низкая информативность прицельной сетки. Между тем, далеко не все бойцы даже после окончания снайперской школы или других подобных курсов могли в любой обстановке мгновенно определять дистанцию с точностью до метра, брать верное упреждение и так далее. Да и манипуляции с механизмом ввода поправок требовали времени, пусть и небольшого — но подчас это становилось разницей между: «цель видна — цель скрылась». Эти проблемы, в частности, были сформулированы в письме преподавателя высшей школы НКВД СССР, заслуженного мастера спорта П. Г. Шугаева.
«Существующий на винтовках обр.1891 г. и СВТ снайперский прицел имеет весьма крупные недостатки, затрудняющие быстрое и точное использование его в боевой обстановке. Прежде чем произвести меткий выстрел, требуется затратить много времени на:
— определение расстояния до противника;
— точную установку прицела;
— расчёт и вынос точки прицеливания по движущейся цели.
Большая потеря времени на гадательные расчёты по определению расстояния по базе прицела или на глазок, неизбежные ошибки при установке прицела (мёртвый ход микрометрических винтов), ошибки при выносе точки прицеливания, — постоянно создают у снайперов и хороших стрелков неуверенность, растерянность и, как следствие, большое количество промахов, пугающих цель… Нам нужен такой прицел, который позволил бы миллион хороших стрелков превратить в снайперов-истребителей».
В качестве решения проблемы автор письма предложил свой вариант прицельной сетки — с восемью чертами-мушками, от 100 до 800 м. Ширина каждой черты соответствовала ширине человеческой фигуры на данной дистанции. Справа и слева от центральных черт-мушек располагались дополнительные точки для стрельбы с упреждением по идущему шагом или бегущему противнику. Согласно письму, предварительные стрельбы с участием начальника снайперских команд в Мытищах, прошли успешно — мишени поражались в 4–5 раз быстрее, чем с обычными прицелами.
Кроме этого, Шугаев также предлагал повысить кратность оптических прицелов до 5х, установить резиновый наглазник и съёмную солнечную бленду.
На НИПСВО КА прицел конструкции (а также изготовления) Шугаева попал на испытания в сентябре 1942-го. Для переделки были использованы советский ПЕ и «американский Винчестера» (так он назван в отчёте, установить точную марку сегодня не представляется возможным). Осмотр прицелов показал, что к стрельбе они пригодны, но имеют значительные помутнения и расплывчатости линий прицельной сетки. Подобные дефекты сильно уменьшали видимость цели через прицел. Впрочем, трудно было ожидать иного при кустарном способе изготовления. Как писал сам Шугаев: «За восемь месяцев я, податель сего, вынужден был стать фотографом и хотя не совсем чётко, но сумел изготовить вторую действующую модель, готовую к производству испытаний».
Проверка прицелов стрельбой проводилась по четырём группам мишеней, установленных на неизвестную стрелкам дистанцию. Из 48 выстрелов стрелок с валовым оптическим прицелом добился 28 попаданий, с опытным (доработанным ПЕ) — 30. При этом опытный прицел ещё позволил добиться и большей скорострельности — 3,2 выстрела в минуту против 2,5 у валового ПЕ. А вот стрельба с упреждением закончилась иначе — одно попадание с опытным и три с валовым. Как отметили в заключении, это явилось последствием ошибочного расчёта упредительных точек. В процессе стрельбы выяснилось, что размер дистанционных чёрточек дальномерного прицела не соответствует заявленной ширине цели (50 см) и даёт ошибку в 1–1,5% от дистанции. Впрочем, даже при этом ошибка составляла не больше 50 м — тогда как «на глаз» стрелки ошибались при выборе дистанции на 75–100 м.
Идея Шугаева была далеко не единственным предложением подобного рода. В конце 42-го на заводе НКВ № 357 был разработан и испытан прицел ПУ-4. Отличительной особенностью нового прицела было наличие дальномерно-прицельной сетки. Прицельные метки перекрывали диапазон дистанций от 100 до 1100 м. Дополнительно для дистанции 400 м была нанесена разметка для взятия упреждения по движущейся цели. Сравнительные испытания этого прицела с обычным валовым ПУ на НИПСВО прошли в ноябре 1942-го. Стрельба велась из снайперских «мосинок» с кронштейном Кочетова патронами с лёгкой пулей.
На полигон были присланы два прицела. Предварительный осмотр показал, что первый дефектов не имеет, а вот второй при небольшом сотрясении имел свободный проворот дальномерной сетки. Разумеется, стрелять с таким дефектом было бессмысленно, и поэтому испытывался только первый прицел. Проблемы начались ещё на этапе приведения винтовки к нормальному бою. В отчёте НИПСВО записано следующее: «Выверка дальномерного прицела отличается от выверки прицела ПУ валового изготовления тем, что регулировка положения оптической оси прицела в вертикальной плоскости производится перемещением кронштейна с помощью регулировки двух стопоров, а в горизонтальной плоскости, путём дополнительной подпиловки площадки кронштейна или подкладыванием пластинки из бумаги.
Выверка производилась на станке Цейсса. Выверка дальномерного прицела в полевых условиях невозможна, т.к. она требует станка, специального инструмента и материала для подкладки под площадку кронштейна. Даже выверка при наличии станка и инструмента является грубой, требует много времени и быстро может привести кронштейны к негодности. Следовательно, с целью обеспечения нормальной выверки дальномерного прицела необходимо либо на прицеле оставить барабанчики поправок, либо сконструировать кронштейн с приспособлениями для выверки. Выверка прицела при помощи приспособлений на кронштейне будет более груба и устройство кронштейна усложняется».
Итог испытаний трудно назвать неожиданным — валовый прицел дал 23,3% попаданий, опытный — 11,7%. При этом из достоинств опытного прицела испытатели отметили, что «дальномерный прицел обеспечивает более быстрое определение дальности до цели и исключает при этом грубые ошибки. Необходимо отметить, что это преимущество имеет существенное значение для недостаточно опытного стрелка».
К сожалению, все прочие пункты отчёта об испытаниях представляли собой перечень недостатков. Помимо вышеописанных проблем с выверкой испытатели также сочли нужным указать следующее:
«а) Большое количество штрихов затрудняет наводку в выборе штриха при совмещении с целью, что ведёт к ошибкам.
б) При наводке необходимо с целью совмещать средину штриха, что уменьшает точность наводки.
в) Наводка винтовки в цель обеспечивается по целям шириной 50 см (грудь человека) и 20 см (голова человека); точная же стрельба по другим целям, например, смотровым щелям прицелом не обеспечивается, т.к. трудно совместить средину просвета штриха с целью».
Также была отмечена невозможность точного прицеливания в условиях плохой видимости (сумерки, плохая погода) — тонкие штрихи становились незаметны на фоне цели.
Примерно в то же время испытали ещё один вариант улучшения штатного ПУ, предложенный тем же заводом № 357 — прицел «с дальномерной шкалой в форме лиры». На этот раз стрельба велась из самозарядной винтовки обр. 1940 г. (СВТ). Увы, и этот отчёт НИПСВО нельзя назвать оптимистичным. Проводившие испытание сотрудники полигона отметили, что «В результате технического осмотра опытного оптического прицела, после произведенных с ним 600 выстрелов, установлено следующее:
— Качка маховичка установки боковых поправок резку увеличилась.
— Появилась качка маховичка для установки углов прицеливания.
— В процессе отстрела снайперской винтовки с опытным оптическим прицелом зафиксированы горизонтальные и вертикальные перемещения дальномерной шкалы. — Перемещения в вертикальной плоскости достигают 1,5–2 тыс. дальности.
Вследствие наличия указанных дефектов полное разрешение вопросов, поставленных программой испытания, не представляется возможным, и поэтому все дальнейшие отстрелы прекращены».
Ещё одним опытным прицелом стал ПУ-42. В акте об испытаниях он был описан следующим образом: «Представленные на испытания оптические прицелы ПУ-42 отличаются от прицела ПУ валового изготовления тем, что у них вместо перекрестия в виде волосков поставлены стеклянные пластинки с нанесённой на ней сеткой (прицельная шкала находится внутри оптической системы, наличие дальномерных шкал), в фокусе окуляра находится неподвижная диафрагма с индексами для прицельных шкал, механизм прицельных углов имеет принципиально отличное устройство и отсутствует барабанчик боковых поправок».
И в этот раз из двух присланных опытных прицелов один оказался не у дел — увеличенный диаметр прицельной муфты не давал полностью открыть затвор снайперской «мосинки». Поэтому испытания опять проходил один прицел. Также при осмотре испытатели констатировали: «сетки опытных прицелов выполнены грубо, нечётко и имеют на себе много грязи».
Основные претензии, как и в прошлый раз, были к выверке прицелов — «в полевых условиях невозможна». В остальном — кучность, скорострельность, количество попаданий в мишени — опытный и валовый прицелы оказались практически равноценны. Кроме того, после 35 выстрелов начался поворот диафрагмы в трубке — в оптику это наблюдалось как сбивание установок прицела. Неисправность устранили присутствовавшие на полигоне конструкторы. Выполнение дальномерных шкал было признано неудовлетворительным. Испытатели констатировали, что «длина просветов настолько не отвечает действительности, что привело к невозможности использования дальномерных шкал для определения дистанций до цели».
В итоге прицел ПУ-42 был признан не выдержавшим испытания. В отчёте полигона рекомендовалось доработать его и снабдить кронштейном, допускающим выверку при всех условиях. Если бы всё получилось, то уже в 1943-м советские снайперы могли бы получить новый оптический прицел с дальномерной шкалой, позволяющей быстро и надёжно получать дистанцию до цели. Однако, увы, история не знает сослагательного наклонения — такой прицел появился у советской армии на 20 лет позже.
