или закономерность вместо случайности
Практически во всех спорах «а кто изобрёл автомат Калашникова» рано или поздно (скорее, рано) звучит «неотразимый» аргумент: «Как мог простой сержант придумать лучший в мире автомат, если до этого ничего не изобретал?».
Надо сказать, что часть ответственности за тот факт, что подобные аргументы вообще появляются на свет, в немалой степени лежит на тех, кто ещё в советскую эпоху курировал создание «светлого образа» создателя АК. Именно в результате их работы — или отсутствия таковой — история творческой деятельности Михаила Тимофеевича до начала работы над автоматом если вообще озвучивалась, то скороговоркой «сделали-испытали-похвалили». Возможно, более полный рассказ о ранних образцах стрелкового оружия, разработанных Калашниковым и помешал бы нанесению сусальной позолоты, но зато сделал образ конструктора куда более живым и реалистичным.
В полной мере это касалось и первого этапа творческой биографии конструктора, в период его службы в танковых частях Киевского Особого военного округа. С той поправкой, что эти изобретения ещё меньше интересовали исследователей советского стрелкового оружия и уж тем более — историков танковых войск.
Итак, по воспоминаниям самого Михаила Тимофеевича, в этот период им были сделаны следующие изобретения:
1. Приспособление для пистолета ТТ для стрельбы из щелей танка и удлинённый магазин к нему же.
2. Инерционный счётчик для учёта фактического количества выстрелов из танковой пушки.
3. Счётчик моторесурса.
4. Выключатель на массу.
Первый пункт в списке до начала войны считался весьма важным — пистолеты ТТ плохо подходили для стрельбы из танковых амбразур, Экипажи приходилось вооружать «наганами», что не очень радовало танкистов. Однако эту проблему планировалось решить более радикально, чем введением «приспособлений» — на вооружение должен был поступить пистолет системы Воеводина с «голым» стволом и магазином вместимостью 18 патронов. Поэтому до начала войны данная разработка Калашникова вряд ли могла кого-то заинтересовать, а затем боевой опыт показал, что стрелять изнутри танка приходиться не так уж и часто, чтобы уделять этому вопросу особое внимание.
Что касается счётчика учёта количества выстрелов, то судя по фразе Калашникова «…не вдаваясь в подробности, скажу, что прибор, который я с помощью товарищей-курсантов изготовил и испытал, ставил заслон упрощениям и послаблениям при ведении огня танкистами на учениях и занятиях» речь может идти о каком-то, скажем так, специфическом явлении в ходе боевой подготовки — для борьбы с которым командованию части понадобился именно счётчик фактического числа выстрелов. Позднее на советских танках появился счётчик боеприпасов, но случилось это уже без участия Калашникова.
А вот вопрос учёта моторесурса действительно был одним из самых «больных» для советских танковых войск перед войной. Число моточасов у новейшего танкового дизеля В2, сердца легендарной «тридцатьчетвёрки» считалось на десятки, да и у «приземлённого» авиамотора М-17 тоже не потрясали воображение.
Не приходится удивляться, что именно информация о приборе, способном точно учитывать различные виды нагрузки танкового двигателя вызвало интерес как у Г. К. Жукова, в тот момент командовавшего КОВО, так и у специалистов ГАБТУ Красной Армии. Именно так в делах испытательного полигона танкистов и появился отчёт «по испытанию комбинированного прибора товарища Калашникова». Как указывалось в документе:
«Прибор тов. Калашникова предназначен для учёта времени работы двигателей боевых, транспортных и других машин, а также двигателей, работающих на стационарных установках, электростанциях, судах и т.д.
Прибор тов. Калашникова учитывает отдельно время работы двигателя без нагрузки и с ней.
Кроме того, этот прибор служит также одновременно тахометром».
Сам Калашников упоминает, что после встречи с Жуковым он получил разрешение доработать свой прибор в Киевском танковом училище. По всей видимости, именно доработанный вариант и был доставлен в ГАБТУ для испытаний. Однако и после доработки назвать получившийся результат готовым было довольно сложно. Согласно отчёту, устройство Калашникова состояло из следующих деталей:
1. Часы типа «будильник»
2. Электромагнитное реле, с механизмом, переключающим прибор с показаний «без нагрузки» на показания «с нагрузкой».
3. Механизм тахометра.
4. Механизм для автоматической заводки часов.
5. Счётчики, учитывающие время, проработанное мотором.
Впрочем, из дальнейшего изучения отчёта становилось ясно, что, например, описанный в пункте четыре «механизм автоматической заводки» отсутствовал в «железе», а был представлен только в виде чертежа. Тем не менее испытатели отметили заявленный изобретателем универсализм, запланировав такие пункты, как возможность использования счётчика как обычных часов или как тахометра.
Для испытаний прибора был использован установленный на стенде двигатель от трактора СХТЗ-НАТИ. На первом этапе испытаний устройство было смонтировано прямо на двигателе, на месте штатного тормозного тахометра. При этом показания «без нагрузки» и «с нагрузкой» были равные 1 час 05 минут.
«После работы двигателя в течение 26 м. «без нагрузки» и 14 м. «с нагрузкой», прибор тов. Калашникова показывал: «без нагрузки 1 ч. 40 м. т.е. на 9 м. больше действительного времени работы двигателя и „с нагрузкой“ 1 ч. 37 м, т.е. на 18 м. больше фактического». Как видно из этой цитаты, прибор не только неправильно посчитал время работы, но и сумма показаний обоих циферблатов оказалась больше общего времени работы двигателя. Причина подобного «учёта» выяснилась достаточно быстро — из-за тряски двигателя при работе механизмы счётчиков запускались и выключались случайным образом.
Для дальнейших испытаний стенд был переоборудован. Прибор сняли с тормоза, установив отдельно на жёсткой стойке. С двигателем устройство соединялось тросом тахометра длиной 2,5 м.
На этот раз испытания оказались значительно удачнее. За более чем 9 часов работы с переключениями ошибка составила всего лишь одну лишнюю минуту для режима «с нагрузкой». Правда, тут стоит заметить, что электромагнитное реле, отвечающее за переход «с нагрузкой» и «без нагрузки» переключалось вручную — в «штатном» варианте оно должно было замыкаться благодаря контактам в кулисе коробки передач.
В роли тахометра прибор также работал… но уже значительно менее точно. Тут сказалась и не очень удачная шкала, с делениями через 200 оборотов в минуту, а также не очень тщательная сборка и отладка. В результате показания «на глаз» снятые с прибора Калашникова имели весьма заметные отличия от контрольных данных, снимавшихся тахометром системы Хаслера. При этом в итоговой таблице зафиксированы случаи, когда при одних и тех же оборотах «по Хаслеру» прибор Калашникова показывал разные значения. Так, для 1370 оборотов в минуту, прибор Калашникова дал разброс от 1010 до 1180.
Всё же в итоговом выводе испытательная комиссия указала, что прибор Калашникова может работать и как тахометр. Что касается отмеченных недостатков прибора, то их список был следующий:
«1. Сравнительная сложность и большое количество вращающихся и движущихся деталей, вследствие универсальности прибора, что может быть причиной отказов в работе прибора, особенно при сильной тряске.
2. Наличие вращающегося привода к прибору.
3. Большие габаритные размеры прибора.
4. Недостаточная надёжность часового механизма типа «будильник».
Примечательно, что этот вывод в чём-то похож на отзывы и к первым образцам стрелкового вооружения, спроектированным Калашниковым. Увлечение «красивыми» инженерными решениями, а также излишней сложностью конструкции в ущерб надёжности было «вылечено» только со временем — проведённым в суровой школе стрелкового испытательного полигона в Щурово. Но как принято говорить в таких случаях, — это была уже совсем другая история.
Возвращаясь же к рассказу о счётчике необходимо упомянуть, что именно заключение НИП ГАБТУ КА о необходимо срочно изготовить в заводских условиях несколько экземпляров прибора, устранив указанные в выводах недостатки, привело Михаила Тимофеевича на Ленинградский государственный завод № 174 имени К. Е. Ворошилова. Скорее всего, этот выбор был сделан в силу того, что завод ещё только готовился к началу выпуска танков Т-50. Именно там Калашников уже в ходе доводки своего счётчика сделал последнее «танковое» изобретение — выключатель на массу.
Фактически история со счётчиком Калашникова — один из многих примеров успешной работы системы «изобретателей и рационализаторов» как источника кадров для инженерно-конструкторской сферы. Причём Калашникову ещё и не повезло — из-за стечения обстоятельств пройти этот фильтр он сумел только со второй попытки. Зато, например, другому сержанту танковых войск — Николаю Афанасьеву — это удалось ещё быстрее. Информация о его проекте двухствольного пулемёта также быстро ушла наверх… к командующему Первой армейской группы Г. К. Жукову. Сержант Афанасьев был вызван в Улан-Батор, получил два месяца на доводку своего проекта и затем был отправлен под Москву, на испытательный полигон ГАУ КА. Именно там в 1943 г. Афанасьев стал одним из соавторов ручного пулемёта ЛАД, о создании которого писалось на страницах журнала. Схожим образом выглядит и начало биографии ещё одного постоянного соперника Михаила Тимофеевича в «автоматных» конкурсах — Германа Коробова, который прямо из армии отправился в тульское ЦКБ-14.
Как видно из этих примеров, для молодых и талантливых людей с конструкторской жилкой в СССР в те годы действительно были открыты если не абсолютно все, то уж точно многие пути, что и приводило к соответствующему результату. Возможно, повернись всё чуть иначе — и в 60-х годах советские мотострелки на учениях прыгали с бортов БМК — Боевых Машин Калашникова, сжимая в руках автоматы Булкина или Дементьева. Точно можно сказать одно — это была бы отличная боевая техника и отличное оружие.
С благодарностью Алексею Морозову, обнаружившему в Российском государственном военном архиве отчёт об испытаниях «комбинированного прибора товарища Калашникова».
