Самозарядный карабин Калашникова и Петрова
За свою долгую творческую карьеру Михаил Тимофеевич Калашников создал множество различных образцов стрелкового вооружения. Некоторые были удачными, обрели мировую известность. Другим повезло меньше — они так и остались опытными. Среди них заметно выделяется карабин, созданный в 1944 году, и не только тем, что именно он стал первым образцом конструктора, созданным под «промежуточный» патрон обр. 1943 г. Примечателен также тот факт, что в отчёте об испытаниях карабин фигурирует как самозарядный карабин Калашникова и Петрова (СККП).
Начиная со второй половины 1943 года в ГАУ и НКВ сложилась следующая ситуация: стена вокруг «трёхлинейного» 7,62×54R, как основного патрона к отечественному стрелковому оружию, которую В. Г. Фёдоров пытался сломать ещё до Первой мировой, пошла трещинами. Причиной послужил немецкий «автокарабин» MKb.42(H) и два патрона к нему — именно столько поступило на испытания с первым трофейным образцом, дошедшим до полигона.
Это сейчас мы знаем, как закончилась война в мае 45-го, а в тот момент ситуация выглядела угрожающе и действительно требовала экстренных мер: «Основные детали автомат-карабина изготовлены штамповкой. Компоновка деталей и их внешний вид выполнены хорошо. Судя по приведённым характеристикам возможно, что новый образец автомат-карабина рассчитан на замену ручного пулемёта, пистолета-пулемёта и винтовки. Пехота, сплошь вооружённая таким видом оружия, безусловно будет обладать огневым преимуществом перед пехотой, снабжённой винтовкой, пистолетом-пулемётом и ручным пулемётом».
В дальнейшем тон переписки ГАУ КА стал более спокойным — там отметили, что: «Данных о массовом применении германской армией автокарабина под промежуточный патрон не имеется, т.к. в трофеях этот образец больше не попадается, несмотря на значительное продвижение наших фронтов в западном направлении». Тем не менее опасения что немцы захотят — и сумеют — в сжатые сроки перевооружить свою пехоту новым оружием сохранялись. Штампованная конструкция свидетельствовала о высокой технологичности «автокарабина», ну а мнение офицеров ГАУ о возможностях промышленности рейха было достаточно высоким. И достойный ответ на этот ход немцев требовалось создать как можно скорее.
В этих условиях Артиллерийский комитет ГАУ КА счёл наиболее приоритетными два направления:
1) создание «тяжёлого автомата» по своим характеристикам примерно аналогичного немецкому автомат-карабину
2) разработка под «промежуточный» патрон самозарядного или автоматического карабина.
Отметим, что по первому пункту задание было сформулировано недостаточно чётко, что позволило «просочиться» в первый этап конкурса образцам, совершенно явно относящимся к ручным пулемётам. В дальнейшем тему вновь пришлось разделять.
Что же касается карабинов, то здесь конкуренция оказалась меньше, но для начала предоставим слово самому Михаилу Тимофеевичу.
«Вернусь вновь к годам военным, к тем месяцам, когда довелось мне попробовать свои силы в проектировании и создании самозарядного карабина. Сразу скажу, что здесь меня тоже подстерегала неудача.
Однако работа над этим образцом оружия подарила мне и радость неожиданных решений в конструировании, стала фундаментом для нового, более качественного рывка вперёд. Беру на себя смелость утверждать, что, не будь уже готового карабина у С. Г. Симонова, как знать, может, и судьба моего образца сложилась бы по-другому.
Учтём, Сергей Гаврилович начал работу над карабином ещё перед войной. Было сделано несколько опытных образцов. Однако продолжить их испытания конструктору не удалось. Оружейники переключились на решение более актуальных задач…
На завершающем этапе войны Симонов вернулся к оставленной несколько лет назад работе. Он продолжил разработку карабина, но уже под новый патрон образца 1943 года. Внёс в него целый ряд существенных конструктивных изменений. Серию карабинов по рекомендации государственной комиссии направили в действующую армию — на фронт. После этого вновь последовали доработки».
Этот фрагмент явно требует отдельного комментария. Действительно, долгое время считалось, что на фронт для испытаний были отправлены первые карабины СКС под патрон обр. 1943 г. Но как стало ясно из ставших доступными для исследователей документов ГАУ, на самом деле это были те самые, разработанные ещё до начала войны карабины под «винтовочный» патрон 7,62×54R, изготовление опытной партии которых смогли завершить лишь к 1944 году (см. статью Руслана Чумака, «СКС, который так и не вступил в бой», «КАЛАШНИКОВ» № 2/2017).
«Вот тогда-то, когда Сергей Гаврилович уже окончательно доводил свой карабин, взялся и я изготовить такое же оружие своей конструкции, под новый патрон образца 1943 года. Работал с интересом, с огромным увлечением. До сих пор помню, как протирал резинкой ватман до дырок, искал решения автоматики, крепления и отделения обоймы, размещения рукоятки перезаряжания. Тут мне „помог“ американский конструктор винтовки Гаранд. Его опыт, идею подавания патронов в приёмное окно карабина и автоматического выбрасывания пустой обоймы после использования последнего патрона я, в другой только вариации, заложил в конструкцию и своей автоматики. Необычно разместил и рукоятку перезаряжания — слева. Было и ещё несколько оригинальных решений.
Испытание образца на полигоне дало неплохой результат. В это время туда приехал генерал-майор инженерно-артиллерийской службы Н. Н. Дубовицкий из Главного артиллерийского управления. Он обычно возглавлял специальные комиссии по испытаниям тех или иных образцов стрелкового оружия. Человек он был импульсивный, но, надо сказать, достаточно объективный и принципиальный. К сожалению, в некоторых случаях его импульсивность всё-таки ему мешала в оценке той или иной работы конструктора. Думаю, что так получилось и тогда, когда генерал решил лично провести стрельбу из моего образца карабина.
Мы наклеили мишени. Обоймы тщательно снарядили патронами. Прозвучала сирена — стрельба началась. Н. Н. Дубовицкий сделал одну очередь, другую, третью… Патроны кончились, и пустая обойма со звоном отлетела в сторону».
К сожалению, в данном фрагменте воспоминаний отсутствует датировка описываемых событий. В частности, доводка карабинов СКС под промежуточный патрон была довольно растянутым по времени процессом — если за начало брать ноябрь 1944 г., когда СКС был рекомендован к войсковым испытаниям, то продолжалась она, минимум, в течение всего 1945 года.
Напомним также, что только в конце августа 1944 года на НИПСВО прошли испытания ручного пулемёта конструкции Михаила Тимофеевича. Сам он достаточно чётко указывает, что начал работать над карабином уже после неудачи с пулемётом. Вполне логично будет предположить, что произошло это как раз во второй половине 1944 года — скорее ближе к декабрю, поскольку ещё некоторое время должны были занять формальности, связанные с «закрытием» работ по пулемёту.
Отчёт по испытаниям СККП датирован октябрём 1945 г. и эта дата также выглядит вполне логично — с учётом, что производство нового патрона оказалось делом весьма проблемным, а это сказывалось и на сроках испытаниях создаваемого под него оружия. Косвенным доказательством того, что никаких более ранних испытаний СККП не производилось может служить подробный анализ его конструкции и отсутствие ссылок на более ранние документы — за исключением отсылки к отчёту об испытаниях СКС, из которого брались данные для сравнительных таблиц.
Что касается самого СККП, то понять причину интереса Михаила Тимофеевича именно к системе Гаранда несложно. Самозарядная винтовка Гаранда прошла испытания на НИПСВО КА в июле 1943 года, заметно превзойдя при этом по надёжности в затруднённых условиях не только немецкую G-41, но и отечественную СВТ (1,75% задержек против 9,75% у винтовки Токарева). Учитывая дату испытаний, Калашников мог в этот момент лично находиться на полигоне и уж точно — наслушаться мнений испытателей об американской винтовке. Решение сделать «наш, советский Гаранд» в этих условиях не просто напрашивалось, а вполне могло быть и конкретным заданием для молодого конструктора, хоть и оставшимся не зафиксированным на бумаге. И попала в СККП не только идея подачи патронов и выброса пустой обоймы.
«Карабин Калашникова и Петрова конструировался и разрабатывался по типу самозарядной винтовки Гаранда, вследствие чего в карабине Калашникова и Петрова несколько сборок и механизмов по конструктивному оформлению и принципу действия разработано аналогично самозарядной винтовке Гаранда — например, запирание канала ствола (выделено автором), питание, ударно-спусковой механизм, крепление ствольной коробки».
Отметим, что запирание Гаранда, доработанное Калашниковым, в дальнейшем будет использоваться в куда более знаменитой его работе. И в этом плане роль СККП трудно переоценить — фактически он был одним из первых прототипов будущего АК. Увы, прототипом не самым удачным. Всё же надёжность Гаранда являлась результатом не просто нескольких удачных конструктивных решений, которые можно было бы легко перенести в другое оружие, с другим патроном. Винтовка Гаранда прошла многолетний путь от первых прототипов к серийному производству. Да и качество изготовления стрелкового оружия у страны, не знавшей эвакуации заводов в чистое поле, было на высоте.
Сам же принцип запирания канала ствола поворотом затвора для отечественных конструкторов новизны не представлял. В отчёте об испытаниях СККП перечислен ряд опытных винтовок, где пытались его реализовать:
1) Автоматическая винтовка системы «Кедар».
2) Автоматическая винтовка Токарева 1932 года.
3) Автоматическая винтовка конструкции коллектива ИНЗ-2.
Очевидно, что использование «схемы Гаранда» отнюдь не гарантировало надёжность «как у Гаранда», что в очередной раз и подтвердили испытания СККП. На этапе испытаний в затруднённых условиях карабин дал 73 задержки на 650 выстрелов — 11,25% при том, что тактико-технические требования допускали не более 2%. Более того, СККП не был безотказен и в нормальных условиях эксплуатации — на 11245 выстрелов было получено 0,84% задержек в стрельбе при требовании не более 0,5%.
Ещё один пункт, по которому СККП не уложился в требования техзадания, стала кучность.
Как видно из таблицы, если на дистанции 100 м выход за пределы тактико-технический требований ещё можно было счесть допустимым, то для 300 м СККП уже явно не укладывался в нужные значения.
|
Дальность стрельбы, м |
СККП |
По ТТТ № 2941. | ||||
|
Штык в боевом положении |
Штык в походном положении | |||||
|
R100 |
Ч50 |
R100 |
Ч50 |
R100 |
Ч50 | |
|
100 |
13,3 |
6,4 |
13,0 |
5,7 |
13,0 |
5,0 |
|
200 |
26,2 |
10,9 |
22,7 |
12,6 |
– |
– |
|
300 |
46,7 |
18,3 |
49,0 |
18,4 |
36,0 |
16,0 |
|
600 |
74,7 |
37,7 |
– |
– |
– |
– |
|
800 |
116,0 |
61,0 |
– |
– |
– |
– |
Что не удалось найти в отчёте об испытаниях, так это упоминания о каком-то участии в них генерал-майора Дубовицкого. Разумеется, этот вовсе не означает, что приведённого выше эпизода не было — хотя стрелять «очередями» СККП вряд ли смог даже в руках у генерала. Но в любом случае проблема заключалась в том, что «неплохой результат испытаний» был неплохим разве что по сравнению с предыдущими работами Калашникова. Что же касается перспектив СККП, то в этом отношении выводы испытателей были не очень утешительны.
«Доработка данного карабина в таком направлении (устранения всех отмеченных недостатков — Прим автора) потребует коренной конструктивной переделки, что приведёт, по существу, к новой конструкции карабина, а такая доработка вряд ли будет целесообразна. В данном случае целесообразнее предоставить конструктору возможность разработать новый карабин в полном соответствии с последними тактико-техническими требованиями».
Можно предположить, что Н. Н.Дубовицкий, скорее всего, действительно решил «пострелять» из нового карабина в ознакомительных целях.
Что же касается утверждения Калашникова: «не будь уже готового карабина у С. Г. Симонова, как знать, может, и судьба моего образца сложилась бы по-другому» — то с ним тоже всё не так просто. Дело в том, что к этому моменту был создан и испытан ещё как минимум один самозарядный карабин, получивший у испытателей заметно более высокую оценку — конструкции инженер-подполковника Н. В. Рукавишникова. Этот карабин, как и многие другие работы талантливого, но мало кому известного в наши дни конструктора, заслуживает отдельного подробного рассказа.
Что же касается СККП, то, пожалуй, на сегодняшний день самой большой загадкой является личность человека, фамилию которого поставили в отчёте об испытаниях рядом с Калашниковым. Кем именно был загадочный Петров, какой вклад он внёс в создание карабина — ответа на эти вопросы пока нет.
При оформлении материала использовались изображения образца из коллекции Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи в Санкт-Петербурге
