Техническая новизна в ранних разработках М. Т. Калашникова
Каждый человек, входя в профессию, в которой творчество является важным или решающим компонентом функциональных обязанностей, проходит важный этап — доказательства самому себе и уже состоявшимся «коллегам по цеху» способности самостоятельно решать те самые задачи, которые требуют наличия таланта творца. Без этого таланта в профессии делать нечего просто потому, что для решения многих задач не существует методических рекомендаций, изучив и правильно применив которые можно добиться искомого результата. Профессий подобного рода существует немало, и конструктор оружия — одна из них.
Как происходит такое утверждение в профессии оружейника? Как воин на поле боя может считаться таковым после своей первой победы над врагом, а охотник — после добывания первого трофея, так и конструктор-оружейник может считаться состоявшимся после создания первого функционирующего образца оружия. И вот здесь начинаются тонкости. Разработать такой образец можно — это делали многие люди. Но как доказать всем, и себе в том числе, что ты действительно достоин считаться творцом, т.е. человеком, имеющим «божью искру», способным создавать образцы, решая сложные задачи, которые до тебя никто не решал или решал худшим способом? Ответ, который лежит на поверхности, существует только один: создать изделие, в котором эти задачи будут решены ранее невиданным, оригинальным способом. И желательно — безупречным, с точки зрения всех требований, предъявляемых к объекту творчества. Чтобы в итоге никто не смог упрекнуть конструктора в том, что он творчески бесплоден и способен создавать новое только за счёт использования идей других людей.
Редко кто из начинающих конструкторов оружия в своём творчестве избежал периода, когда он создавал образцы с превалирующим набором нестандартных, оригинальных решений, вплоть до абсолютно самобытных. В подавляющем большинстве случаев оружие, созданное с использованием описанного подхода, не может показать приемлемых результатов, поскольку отличается значительной сложностью конструкции и происходящей от неё недостаточной надёжностью. Это может показаться удивительным, но создавать такие сложные (и, как правило, ненадёжные) конструкции проще всего, они приходят в голову первыми. Такова особенность человеческого мышления. Поэтому ими как раз и грешат начинающие конструкторы. А вот разработка простых, функциональных и безотказных конструкций оружия есть результат сочетания знаний, опыта и большого умственного труда. Но даже и они не всегда позволяют добиться результата. Это свойство творения известно давно. Применительно к оружейной стезе его очень удачно сформулировал известный советский оружейник, конструктор пистолета-пулемёта ППШ-41 Г. С. Шпагин: «Делать сложно — очень просто. Делать просто — очень сложно».
Не избежал такого этапа в творчестве и Михаил Тимофеевич Калашников. Причём соблазн использовать в создаваемом оружии полностью оригинальные решения у него был очень большой: не имея технического образования, но общаясь с состоявшимися успешными профессиональными оружейниками, ему приходилось в явной или не явной форме доказывать, что он достоит находиться с ними в одном ряду. Надо сказать, что на пути «оригинальничания» у Калашникова наблюдались как взлёты, так и падения, и в итоге этот путь завершился отходом от оригинального подхода в пользу зрелых, гарантированно работоспособных конструктивных решений, трансформировавшихся во всемирно известный безотказный автомат АК. Но этот путь ему ещё нужно было пройти.
Как известно, первый разработанный Калашниковым образец оружия был пистолетом-пулемётом. Работу над его созданием Калашников начал во время лечения в госпитале после ранения, полученного на фронте в сентябре 1941 г, а к воплощению идеи приступил в конце 1941 г. на станции Матай, куда он прибыл на время лечебного отпуска. Разрабатывая свой образец пистолета-пулёмета, Калашников выбрал довольно непростую в реализации концепцию — компактного малогабаритного оружия, что выделяло его из ряда разрабатывавшихся в то время в СССР пистолетов-пулемётов, которые можно условно отнести к «пехотному» типу. Возможно, тому поспособствовала «танковая» специальность Калашникова, в которой он видел источник требований к оружию для данного рода войск. Как бы то ни было, но компактность разрабатываемого образца потребовала от Калашникова поиска нестандартных технических решений, способных обеспечить надёжное функционирование автоматики при небольших габаритах оружия. На самом деле это очень непростая задача для опытного конструктора даже в современных условиях. Тогда этого Калашников, конечно, не знал, но взявшись за разработку проекта, выбрал верный путь создания оружия с полусвободным затвором — это позволило обеспечить достаточно надёжное функционирование автоматики при минимальных габаритах ствольной коробки и затвора. Всего Калашниковым было разработано два образца пистолета-пулемёта: пробный экземпляр № 1, изготовленный в Матае в 1941–1942 гг., и «чистовой» экземпляр № 2, изготовленный в 1942 г. в мастерских МАИ в Алма-Ате. Первый экземпляр пистолета-пулемёта не сохранился: выполнив свою функцию с показом руководству КазССР способности Калашникова к созданию оружия и обеспечения его допуска к продолжению работ в этом направлении, он был утилизирован, а Михаил Тимофеевич взялся за разработку усовершенствованного образца. Но в этом, самом первом своём пистолете-пулемёте, Калашников применил, по некоторым сведениям, полусвободный затвор с пневматическим тормозом отката. Это решение — неэффективное по сути (Калашников сам это хорошо понимал, экспериментируя с поршнями, пытаясь добиться нужных параметров торможения) показывает, что Калашников верно выбрал направление развития конструкции, обеспечивающее создание компактного автоматического оружия, но неверно выбрал способ его реализации. Таким образом, применение нестандартных оригинальных подходов к разработке оружия компактного типа в данном случае было оправданным. Вскоре, в новом образце пистолета-пулемёта, Калашников заменил пневматическую систему торможения затвора на механическую, со значительно большей энергоёмкостью, что обеспечило его оружию удовлетворительный уровень безотказности. Здесь нужно отметить, что решение Калашникова об использовании в первом пистолете-пулемёте автоматики с полусвободным затвором было принято им ещё на ст. Матай, т.е. до того как к его работам подключили профессиональных оружейников с кафедры авиационного вооружения МАИ в Алма-Ате. Это говорит об умении Калашникова без постороннего вмешательства принимать правильные общие компоновочные решения, хотя мастерство в решении частных задач пришло к нему позднее и в результате большого труда.
Рассматривая конструкцию пистолета-пулемёта Калашникова 2-й модели с позиций современного знания, можно заключить, что оружие имеет весьма оригинальную конструкцию, показывающую яркий талант его изобретателя. Главный интерес в ней представляет, конечно, механизм торможения затвора и его блокирование одновременно с ударным и возвратным механизмом. При общем для большинства механизмов оружия аналогичного назначения недостатке — чувствительности параметров работы автоматики к состоянию трущихся поверхностей, а также явной конструктивной и технологической сложности, применённые в этом механизме решения, являются функциональными и даже изящными. Утверждение автора об оригинальности конструкции пистолета-пулемёта Калашникова не является субъективной оценкой, сделанной им по каким-то личным мотивам. Уже позже описываемых событий, 20 января 1943 г. М. Т. Калашников подал в Бюро изобретений НКО СССР патентную заявку на конструкцию пистолета-пулемёта и 27 ноября 1944 г. получил секретное авторское свидетельство № 4810с класса 72, подкласса h группы 2/04 на изобретение под названием «Пистолет-пулемёт».
Также можно отметить, что в конструкции механизма торможения затвора, а также в некоторых других механизмах Калашников использовал классические подходы профессионального проектирования оружия, а именно:
— совмещение функций нескольких элементов в одном (пружина шептала одновременно является пружиной выбрасывателя, возвратная пружина выполняет функцию одновременно боевой);
— исключение возникновение паразитных сил в связях спускового механизма, конечным элементом которых является спусковой крючок (разобщитель, независимый от спусковой тяги);
— максимальная простота проведения неполной разборки оружия (способ фиксации ствольной и спусковой коробок в закрытом положении).
Также можно указать, что пистолет-пулемёт Калашникова был очень компактным и лёгким. Из особенностей его конструкции можно выделить размещение рукоятки подвижной системы на левой стороне оружия и складной металлический приклад по типу германского. Место размещение рукоятки перезаряжания слева не является типичным для отечественного оружия, оно явно было «навеяно» Калашникову конструкцией германского пистолета-пулемёта МР-38, как и общая компоновка откидного металлического приклада. Левостороннее размещение рукоятки перезаряжания Калашников использовал в последующих разработках вплоть до 1946 г., а общую конструктивную схему откидного приклада — намного дольше.
Конечно, пистолет-пулемёт Калашникова имел и немало достаточно серьёзных недостатков, но о них будет сказано ниже, когда пойдёт речь о дальнейшей судьбе этого изделия. Анализируя результаты испытаний пистолета-пулемёта Калашникова, можно прийти к выводу, что он прошёл их совсем неплохо для оружия, спроектированного изобретателем-самоучкой. Оружие не разрушилось, не отказывало через выстрел, оно вполне удовлетворительно работало и даже количество задержек было удивительно небольшим для изделия, имеющего описанное выше происхождение. Немало опытных пистолетов-пулемётов, спроектированных профессиональными конструкторами-оружейниками и проходивших испытания примерно в то же время, показали гораздо худшие результаты. По итогам испытаний полигон составил отчёт, в котором содержались следующие выводы:
«1. 7,62-мм ПП-Калашникова по конструктивному оформлению и технологии изготовления сложнее и дороже в производстве штатного образца ПП-41 и ПП-Судаева, конфигурация всех деталей при изготовлении их требует станочных (преимущественно фрезерных) и слесарных работ.
2. ПП-Калашникова вследствие сложного взаимодействия ударно-спускового механизма с движением затвора, безотказной работы автоматики не обеспечивает (было 12 случаев раннего спуска ударника на 2280 выстрелов)».
Заключение полигона, содержащееся в том же отчёте, гласило:
«1. Вследствие конструктивной и технологической сложности изготовления, ПП-Калашникова непригоден для массового изготовления. Может изготавливаться лишь в небольших количествах.
2. Оригинальная особенность устройства подвижной системы заслуживает внимания конструкторов, работающих в области стрелкового оружия».
Отчёт об испытаниях пистолета-пулемёта Калашникова полигон направил в ГАУ, и на его основании Артиллерийский комитет ГАУ сделал по нему своё заключение:
«3. Пистолет-пулемёт Калашникова в изготовлении сложнее, чем ПП-41 и ППС и требует применения дефицитных и медленных фрезерных работ. Поэтому несмотря на многие подкупающие стороны (малый вес, малая длина, наличие одиночного огня, удачное совмещение переводчика и предохранителя, компактный шомпол и пр.) в настоящем своём виде промышленного интереса не представляет.
4. Компактный шомпол может быть использован для ППС.
Начальник 5 отдела АУ ГАУ КА инженер-подполковник Рогавецкий
Пом. нач. 5 отдела АК ГАУ КВ инженер-капитан Чемена».
Как можно заметить из анализа обеих документов, заключение ГАУ хоть и базируется на отчёте полигона, но не копирует его. ГАУ отметило главные положительные свойства пистолета-пулемёта Калашникова — малый вес и компактность, но признало его бесперспективность по причине, прежде всего, производственно-технологической сложности. С учётом того, что полигон в своём отчёте отметил ещё и оригинальность конструкции оружия, которая даже ставилась в пример другим конструкторам-оружейникам, такие выводы столь авторитетных инстанций можно считать несомненным успехом начинающего конструктора. А выбранный им при его проектировании подход с использованием множества оригинальных решений — оправданным.
Но, как пишет в своих воспоминаниях М.Т. Калашников, в то время он очень расстроился тому, что военные отказали в будущем его пистолету-пулемёту. Огорчение несколько сглаживали впечатления, полученные Калашниковым в ходе разговоров с сотрудниками полигона, проводивших испытания его пистолета-пулемёта: по тексту выводов и заключения отчёта видно, что на испытателей пистолет-пулемёт Калашникова произвёл хорошее впечатление способностью его автора решать нестандартные задачи. В итоге, как вспоминал Михаил Тимофеевич, ему посоветовали настраиваться на новую конструкторскую работу. А значит, его признали конструктором!
Этой работой стало создание лёгкого ручного пулемёта под штатный 7,62-мм винтовочный патрон, за которую Калашников взялся в начале 1943 г. Конкурс на новый лёгкий ручной пулемёт был объявлен в 1942 г. по ТТТ № 2202, и к моменту описываемых событий работы по созданию оружия шли полным ходом. Практические результаты ожидалось получить в течение 1943 года. В этой очень непростой опытно-конструкторской работе приняли участие конструкторы из нескольких КБ и военных организаций, в т.ч. очень опытные: В .А. Дегтярев и С. Г. Симонов. Теперь известно, что квалификация многих участников конкурса не соответствовала уровню задачи, а достичь приемлемых результатов удалось буквально единицам из них. Забегая вперёд можно сказать: Калашников со своим пулемётом не вошёл в число этих людей. Но сама история участия Михаила Тимофеевича в конкурсе на создание ручного пулемёта оказала большое влияние на его мировоззрение как конструктора-оружейника и многое изменила в его подходах к следующим проектам.
Работу над ручным пулемётом Калашников вёл в КазСССР на станции Матай и в мастерских окружной артиллерийской базы вооружения № 20 в Ташкенте. В конце ноября 1943 г. пулемёт был готов. Он представлял собой автоматическое оружие действующей по принципу отката ствола при его коротком ходе. Движение ствола направляется трубчатым перфорированным кожухом, соединённым с кожухом ствольной коробки. Движение затвора направляется продольными вырезами в стенках ствольной коробки, соединённой со стволом.
Закрывание канала ствола осуществляется продольно скользящим затвором, запирание — качающимся в вертикальной плоскости рычагом, подпирающим заднюю часть затвора. Перемещение запирающего рычага обеспечивается за счёт взаимодействия копирного выреза в его нижней части, с поперечным пальцем, установленным в ствольной коробке. Ускорительный механизм затвора отсутствует, его функцию выполняет раннее отпирание, обеспечивающее ускорение затвора за счёт воздействия на него дна гильзы, находящейся под действие остаточного давления пороховых газов в стволе.
Для облегчения экстракции гильзы при раннем отпирании ствол имеет канавки Ревелли (заимствован от пулемёта ШКАС). Смена нагретого ствола не предусмотрена. Извлечение и отражение гильз осуществляется подпружиненным отражателем в затворе, отражение — специальным рычагом в затворе. Ударно-спусковой механизм ударникового типа с ударником независимым от затвора. Пружина ударника одновременно является возвратной пружиной затвора. Возвратно-боевая пружина заключена в телескопическое устройство, состоявшее из двух вдвигающихся друг в друга трубок — по типу возвратно-боевой пружины германского пистолета-пулемёта МР-38. Цикл выстрела начинается с открытого затвора. Стрельба обеспечивается только непрерывным огнём.
Рукоятка перезаряжания при стрельбе неподвижна, размещена в ствольной коробке над затвором. Питание патронами осуществляется из коробчатого секторного магазина вместимостью 15 патронов, заимствованного от автоматической винтовки АВС-36.
Прицельное приспособление состоит из вращающегося барабана с 5 целиками (на пять дальностей: 200, 400, 600, и 800 м.) и регулируемой по горизонту и вертикали мушки в намушнике установленной на передней части кожуха ствола. Дульное устройство — пламегаситель типа раструб, установлен в передней части кожуха ствола.
Пулемёт оснащён складными сошками по типу, использующемуся в германском пулемёте MG-34 и складывающимся (откидным) металлическим прикладом схематически сходным с использовавшемся в пистолете-пулемёте Калашникова 1942 года. В правой тяге приклада размещён составной шомпол, маслёнка с кисточкой размещена в рукоятке управления огнём.
Вес пулемета 7,3 кг, длина с откинутым прикладом 1208 мм, длина со сложенным прикладом 974 мм, практическая скорострельность 45–55 выстр./мин.
Испытания ручного пулемёта Калашникова провели в августе 1944 года. В соответствии с отчётом, задание об их проведении было дано АК ГАУ 10 августа 1944 г. Об этом решении оповестили Калашникова и он прибыл на полигон. Испытания проходили в течение шести дней, с 23 по 28 августа, но собственно стрельбовая часть длилась всего один день — 23 августа. Итог испытаний оказался полностью провальным: пулемёт сделал всего 29 выстрелов, после чего произошла поломка отражателя по причине его некачественного изготовления, а также повторная поломка рукоятки перезаряжания. Применительно к конструкции пулемёта Калашникова поломки являлась сложными и быстро не устранялись, что послужило причиной прекращения испытаний. Кроме того, на приведённое выше очень небольшое количество выстрелов, пришлось 3 задержки (недокрытие затвора) и 1 ущемление гильзы. Испытатели отметили неэнергичную работу автоматики пулемёта, сопровождающуюся неполным отходом затвора назад и вялым отражением гильзы. Причина неполного отхода затвора состояла в тугой экстракции гильзы, возникавшей из-за слишком раннего отпирания, и канавки Ревелли не могли в полной мере устранить этот эффект.
Материалы отчёта испытаний пулемёта дают краткую и точную характеристику уровня этой разработки Калашникова: «7,62-мм ручной пулемёт конструкции тов. Калашникова по качеству изготовления его основных деталей и отладке автоматики может рассматриваться только как работающая модель пулемёта, вследствие чего он не мог подвергаться всесторонним испытаниям стрельбой».
В выводах отчёта пулемёт Калашникова был признан не представляющим интереса и к доработке не рекомендован. Составители отчёта явно попытались смягчить впечатление от итогов испытаний, найдя в пулемёте ряд интересных решений: «В целом конструкция ручного пулемета не оригинальна и не заслуживает особого внимания, но отдельные узлы и механизмы имеют некоторую новизну и могут быть рекомендованы для использования при конструировании новых опытных образцов автоматического оружия. В частности, принцип регулирования зазора между зеркалом затвора и пеньком ствола в пулемёте Калашникова является новым».
Сложно сказать, насколько эти последние положения отчёта помогли Калашникову скрасить горечь поражения: в его мемуарах имеется упоминание о том, что узнав о результатах испытаний пулемёта, он упал духом и засомневался в том, что ему следует изобретать оружие. У него даже возникли мысли о возвращении на фронт. Уныние, в которое едва не впал Калашников, имело и внешние причины: в его воспоминаниях указывается, что «… были и такие товарищи, которые говорили — „Не пора ли тебе заняться чем-то другим, а не оружием“». Позже огорчение от провала пулемёта дополнилось ещё одним грустным для Калашникова событием: 31 декабря 1944 г. Бюро изобретательства (БИ) НКО отказало ему в выдаче авторского свидетельства по причине неоригинальности применённых в нём технических решений.
Как можно заметить, в плане оценки оригинальности конструкции пулемёта выводы экспертов БИ НКО и испытателей НИПСВО полностью совпали — обе инстанции сочли конструкцию неоригинальной. Автор настоящей статьи согласен с приведёнными выше оценками оригинальности конструкции пулемёта Калашникова: да она не была оригинальной. Она была сверхоригинальной! Обладая достаточно приличным опытом работы с оружием и имея перед собой образец пулемёта и схему его устройства, я совсем не сразу смог уяснить правильный порядок работы его механизмов — настолько непросто она организована. Только прочтение патентной документации, в которой содержалось авторское описание функционирования механизмов пулемёта, помогло уяснить порядок взаимодействия частей оружия при стрельбе.
Для понимания причин неудачи ручного пулемёта Калашникова, целесообразно провести анализ его конструкции. Это позволит читателю понять уровень творческого мышления Михаила Тимофеевича и его изобретательских способностей. Автоматика пулемёта функционирует следующим образом. Для его заряжания необходимо отвести затвор назад до постановки на шептало. На первых 2 мм хода агрегата ствола он движется, будучи сцепленным с затвором с помощью качающегося рычага, который подпирает затвор сзади и снизу. Далее запирающий рычаг наезжает скосом своего фигурного выреза на неподвижный поперечный палец ствольной коробки и его боевой конец опускается вниз, освобождая затвор; это происходит после 6,5 мм хода агрегата ствола. Дальнейшее отведение затвора производится самостоятельно при агрегате ствола, находящемся в заднем положении. В конце движения затвора близко к крайнему заднему положению он становится на шептало. Интересной особенностью узла сопряжения шептала и затвора является использование «зеркала» затвора в качестве поверхности, взаимодействующей с шепталом (боевого взвода затвора).
При нажатии на спусковой крючок затвор срывается с шептала и под действием возвратно-боевой пружины движется вперёд, производя досылку патрона в патронник. Не доходя 22 мм до казённого среза, ударник становится на боевой взвод того же шептала, которое до этого удерживало затвор, а затвор, в свою очередь, освобождённый от действия возвратно-боевой пружины, продолжает двигаться вперёд к казённому срезу ствола по инерции, осуществляя досылку патрона. После присоединения затвора к стволу в крайнем переднем положении, агрегат ствола начинает движение вперёд, в процессе которого происходит перемещение запирающего рычага вверх к тыльной части затвора и его запирание. Не дойдя до крайнего переднего положения 2 мм, агрегат ствола производит снижение шептала, на котором в это время находится ударник. Ударник под действием возвратно-боевой пружины движется вперёд и, наколов капсюль патрона, производит выстрел.
Анализ конструкции пулемёта Калашникова показывает, что оружие изначально было обречено на провал. В пулемёте имеется ряд принципиальных ошибок, исключающих надёжное функционирование механизмов при невозможности какой-либо успешной доработки без изменения выбранной принципиальной схемы автоматики. В основу автоматики своего ручного пулемёта, М. Т. Калашников положил принципиальную схему автоматики германского ручного пулемёта MG-13 (Дрейзе). Выбор автоматики с коротким ходом ствола является очень необычным для оружия данного типа, и тем более — для ручных пулемётов отечественной разработки. Применительно к лёгкому автоматическому оружию этот вид автоматики требует достаточно габаритных устройств направляющих движение ствола (кожуха ствола) и точного их изготовления, практически не поддаётся регулировке в зависимости от внешних условий, работа автоматики сопровождается сильными ударами агрегата ствола в крайних положениях. Из всех конструкторов, участвовавших в конкурсе 1942 г, на создание ручного пулемёта, автоматику данного типа применили только М. Т. Калашников и конструктор КБ НИПСВО Божок. Чем было вызвано такое решение Калашникова — неизвестно, но ни к чему хорошему оно не привело. Отсутствие в пулемёте Калашникова механического ускорительного механизма показывает, что фактически оружие имеет автоматику комбинированного типа: отпирание затвора производится в процессе отката агрегата ствола, а открывание затвора и цикл перезаряжания осуществлялся под воздействием остаточного давления в стволе, действующего на дно гильзы. Одно это свойство автоматики ставило безотказность пулемёта в зависимость от многих факторов — внешних условий (наличия или отсутствия смазки и разных загрязнений на патронах и в патроннике), а также от качества изготовления патронника и патронных гильз. Принятая Калашниковым схема движения затвора на последнем участке наката под действием инерции и не сопровождаемого возвратно-боевой пружиной, является весьма чувствительной к внешним условиям и стрельбе под углами возвышения. Всё это вместе делало пулемёт Калашникова крайне чувствительным к точности изготовления ответственных частей и условиям эксплуатации.
Калашников попытался использовать телескопическую конструкцию направляющей трубки возвратно-боевой пружины в роли воздушного демпфера затвора, снижающего темп стрельбы до 650–700 выстр./мин. Но это устройство, как показали испытания пулемёта, проведённые в июне 1944 г. ещё в Ташкенте, оказалось неэффективным. Разборка пулемёта неудобна и требует от стрелка серьёзных усилий и внимания.
В конструкции механизмов пулемёта представляет интерес схема спускового механизма с одним шепталом, работающим одновременно с затвором, ударником и агрегатом ствола. Однако конструктивное оформление этого узла, реализованное Калашниковым, является неудачным и излишне сложным. В положительную сторону можно отметить устройство регулирования зеркального зазора за счёт изменения положения оси запирающего рычага (ось размещена в своих опорных выступах эксцентрично, что позволяет при её повороте на 1/4 оборота сдвигать опорную поверхность рычага вперёд или назад), конструкцию сборного шомпола и оформление узла его размещения в прикладе.
Подводя итог работы Калашникова над ручным пулемётом необходимо констатировать: разработка столь сложного по уровню заявленных требований оружия оказалась в то время Михаилу Тимофеевичу «не по плечу». В этом нет ничего стыдного, и даже не потому, что у него отсутствовал соответствующий опыт и знания — с задачей разработки лёгкого ручного пулемёта под винтовочный патрон в то время в полной мере не справились и очень именитые конструкторы. Проблема полной неудачи пулемёта крылась в подходах Калашникова к проектированию оружия, сформировавшихся у него в этот период творчества. Для иллюстрации данного тезиса следует обратиться к его мемуарам, где Михаил Тимофеевич описывает свою беседу с полковников Глуховым, состоявшуюся после испытаний пулемёта. В соответствии с текстом мемуаров, Глухов приехал на полигон сразу после его испытаний и застал Калашникова в удручённом состоянии; у них состоялась важная беседа по поводу происшедших событий. В мемуарах Калашникова приводится содержание их диалога, в котором Глухов анализирует причины неудачи пулемёта, успокаивает Калашникова и настраивает его на новую работу по усовершенствованию пулемёта СГ-43. Необходимо сразу указать, что фактически такой беседы не было, эта сцена была добавлена в книгу по настоянию литературного редактора М. М. Малыгина. Однако суть текста — даже вымышленного — представляет большой интерес, поскольку он является отражением взглядов самого Михаила Тимофеевича на результат этой разработки, сформировавшихся спустя многие годы после описываемых событий. В своих мемуарах Калашников фактически вложил «в уста» Глухова свои рассуждения о причинах провала пулемёта, поясняя читателю — в чём он тогда ошибался. И, надо сказать, эта его оценка причин неудачи является вполне объективной.
Не воспроизводя весь диалог целиком (его текст имеется в широко известных мемуарах), я приведу его основные тезисы. Главным моментом, который Калашников счёл нужным опубликовать, являлось несоответствие разработанного пулемёта предъявляемым к нему требованиям. Причём — это очень важно! — не столько общим требованиям к оружию (вес, габариты, боевые характеристики, параметры безотказности, др.), сколько требованиям к оформлению его общей компоновки и конструкции главных механизмов, качество выполнения которых в значительной степени и определяет успешность исполнения тех самых общих требований. В мемуарах Калашникова эти требования названы «требованиями, которые конструктор должен предъявить сам к себе». Их суть, как он считал, должна состоять в следующем: насколько выбранные конструктором решения улучшат удобство эксплуатации оружия, упростят его устройство, повысят надёжность?
Теперь понятно, что в то время М. Т. Калашников совершенно не уделил этим неформальным, но известным каждому профессиональному конструктору-оружейнику требованиям, сконцентрировавшись на генерации оригинальных подходов к решению главных компоновочных решений разрабатываемого оружия — «нешаблонных» — как он их называл. Позже он обозначил суть сделанной ошибки: «Оригинальность в конструировании не должна заслонять основные требования, предъявляемые к тому или иному типу оружия», имея ввиду негативные стороны пулемёта, ставшие результатом стремления к необоснованной оригинальности: недостаточная надёжность действия автоматики, неудовлетворительная кучность боя, недостаточная живучесть некоторых частей. Не сразу, но Калашников сделал из истории с разработкой с ручного пулемёта ещё один важный вывод: необходимо не бояться признавать свои ошибки, быть предельно самокритичным в оценке результатов своего труда, чего в то время ему явно не хватало.
Однако это знание шло к нему непростым путём. Следующий урок «лечения от излишней оригинальности при проектировании оружия» — и достаточно жёсткий! — он получил в 1945 г. от начальника УЗПСВ ГАУ генерал-майора Дубовицкого, в ходе испытаний разработанного им в 1944–1945 гг. самозарядного карабина. В этом карабине Калашников применил пачечное заряжание по типу американской самозарядной винтовке М1 Гаранд с удалением пустой пачки из оружия выбрасыванием её вверх, а также рукоятку перезаряжания на левой стороне оружия, аналогичную использовавшейся им ранее в пистолете-пулемёте. Так получилось, что генерал Н.Н. Дубовицкий (опытнейший профессиональный инженер-оружейник в годы войны возглавлявший управление заказов и производства стрелкового оружия ГАУ) летом 1945 г. приехал на полигон во время проведения испытаний карабина Калашникова и пожелал пострелять из него. И вот здесь указанные выше оригинальные решения в конструкции карабина сослужили Калашникову плохую службу, вызвав неудовольствие генерала. Оно выразилось сначала в какой-то не по-генеральски ребяческой демонстрации поиска выброшенной пачки, а затем в указании на неправильность расположении рукоятки перезаряжания: «Конструктор, наверное, хочет, чтобы боец стрелял с закрытыми глазами. Эта ваша рукоятка во время стрельбы у меня всё время перед глазами бегала, мешала». Но за этими вроде бы несущественными замечаниями последовал суровый выговор. В мемуарах М. Т. Калашникова этот «оргвывод» описан так: «Обращаясь уже ко мне лично: » Ты ещё молодой конструктор, Калашников. И если впредь будешь вводить подобные оригинальности, то забудь к нам дорогу».
Рассматривая этот эпизод в отрыве от контекста общего положения дел с разработкой стрелкового оружия с учётом опыта очень тяжёлой во всех отношениях войны, может показаться, что генерал Дубовицкий проявил к Калашникову какую-то особую предвзятость, угнетая его творческую инициативу. Но это не так. К концу лета 1945 г., когда карабин Калашникова проходил полигонные испытания, видение армией технической конфигурации системы питания будущего самозарядного карабина уже сформировалось в сторону постоянного магазина, заряжаемым из обычной обоймы. И на фоне этого видения, устройство питания карабинов Калашникова, имевшего пачечное заряжание, выглядело «выходом за флажки». Анализируя послевоенный подход Главного артиллерийского управления как Главного заказчика вооружения сухопутных войск ВС СССР к оценке и выбору конфигурации главных механизмов образцов стрелкового оружия, планируемых к принятию на вооружение армии, можно видеть явный упор на проверенные и надёжные технические решения, способные обеспечить безотказность функционирования оружия в самых тяжёлых условиях эксплуатации и при значительно упавшем качестве изготовления. С этой точки зрения, выбор М. Т. Калашниковым пачечного заряжания для карабина был ошибочным решением, что подтвердилось в ходе испытаний. Анализ отчёта показывает — безотказность карабина в значительной степени зависела от качества изготовления пачек. Одно это свойство карабина СККП «ставило крест» на его будущем. Здесь нужно понимать следующее: опыт изготовления стрелкового оружия в годы войны, когда далеко не для всех образцов стрелкового оружия удалось наладить производство взаимозаменяемых магазинов, показывал недопустимость принятия на вооружение оружия, чья безотказность будет напрямую и полностью зависеть от качества изготовления сменяемого элемента механизма питания (пачки). Тем более, если этот элемент является одноразовым, а значит, высокое качество его изготовления придётся воспроизводить в сотнях миллионов или даже в миллиардах экземпляров. Конструкция механизма питания карабина Калашникова не вписывалась в эту концепцию, и не могла быть допущена к развитию ни при каких условиях.
Интересно, что несмотря на суровое внушение, полученное М. Т. Калашниковым от генерала Дубовицкого по поводу разных оригинальностей в конструкции карабина, Михаил Тимофеевич не стал учитывать эти «тезисы» в своих дальнейших опытно-конструкторских работах. В конце 1945 г., вскоре после завершения работы над самозарядным карабином, М. Т. Калашников приступил к разработке автомата под патрон обр. 1943 г. Разрабатывая автоматы АК-1 и АК-2 (АК-46 № 1 и АК-46 № 2, АК-46 № 3), он вновь использовал расположение рукоятки затворной рамы на левой стороне оружия. В них же он применил ударно-спусковой механизм оригинальной конструкции, на который получил патент на изобретение. Этот УСМ обладал вполне удовлетворительной функциональностью, но был сложным по конструкции, в изготовлении и отладке, и, что очень важно, не обеспечивал полной безопасности оружия, допуская несанкционированную досылку патрона в патронник в положении, поставленном на предохранитель.
Такое дерзкое игнорирование Калашниковым мнения высокого представителя заказчика, да ещё выраженного в однозначной и безапелляционной форме, вызывает удивление необоснованным риском в совершенно непринципиальном вопросе. Неясно, на чём оно основывалось, но факт, как говорится, «имел место быть». Рукоятку перезаряжания на правой стороне оружия и простой и надёжный УСМ анкерного типа Калашников ввёл в конструкцию автомата только в конце 1947 г. при разработке автомата АК-47.
Неудачный опыт, полученный М.Т. Калашниковым при разработке ручного пулемёта, самозарядного карабина и первых образцов автоматов, стал для него отправным моментом в переосмыслении своего подхода к проектированию оружия. Он позволил ему на базе шпагинской констатации положения вещей в профессии («Делать сложно — очень просто. Делать просто — очень сложно»), сформировать своё профессиональное кредо в виде безапелляционного утверждения: «Всё нужное — просто, всё сложное — не нужно». Правда, как мы теперь знаем, это переосмысление произошло не одномоментно, и до него, как это чаще всего бывает в жизни, нужно было дойти через множество трудностей, огорчений и пролив немало пота. Калашников сумел грамотно пройти этот путь и в полной мере пожал плоды успеха.
После принятия на вооружение автомата АК в июне 1949 г. в своих последующих работах Михаил Тимофеевич перестанет добиваться новизны конструкции оружия как самоцели, сосредоточившись на использовании проверенных решений, позволявших ему создавать образцы оружия высочайшего уровня надёжности. Он станет в хорошем смысле консерватором и останется им до конца жизни.
При оформлении материала использованы изображения образцов, хранящихся в ВИМАИВиВС, Санкт-Петербург
